История трех московских магазинов

Анатолий Рубинов долгие годы проработал в "Литературной газете", в которой постоянно публиковал острые статьи о работе магазинов и других служб быта. А сейчас выпустил книгу, главными героями которой стали три главных топонима московской торговли — ГУМ, "Елисеевский" и спецбуфет на улице Грановского (ныне — Романовом переулке). И оказалось, что жизненный путь магазина может быть поинтереснее любого детектива; по судьбам некоторых из них — со взлетами и падениями, годами славы и забвения - вполне можно писать романы. Но Рубинову милее документальный жанр. Первый герой книги, ГУМ, до революции назывался "Верхними торговыми рядами" и был простым крытым рынком, где московские купцы могли в тепле и с комфортом предлагать москвичам свои товары. С пришествием большевиков в том же здании разместились ведомства, постепенно выжившие коммерсантов-кустарей. Торговый дух вернулся в этот дом только после смерти Сталина — в 1953 году ГУМ наконец стал обычным магазином, только чуть более богатым дефицитом, чем остальные. А вот "Елисеевский" и до, и после революции выполнял функцию самого крутого гастронома города. До 1917 года, при его основателе купце Елисееве, он славился деликатесами и учтивыми продавцами; при советской власти — продуктовыми раритетами. И только в наше время, пишет автор, "Елисеевский" растерял особенности и превратился в обычный универмаг. Рубинов пишет без ностальгии по временам очередей и без обожательного низкопоклонства перед местами удовлетворения пищевых и промтоварных потребностей. В его книге через повествование о прошлом трех разных московских точек подается история недавней повседневности — уже отошедшей в прошлое, но еще доступной глазу и осязанию. Автор — не профессиональный историк, и его труд — не научное исследование, а просто ряд журналистских очерков. Но эти очерки обстоятельны, как московские купцы, и полны фактурой, как прилавки дореволюционного "Елисеевского" товаром. Информации столько, что Рубинову это даже мешает: он торопится поделиться с читателем фактами и подробностями; сбивается с темы, перескакивает на параллельный сюжет, забывает, с чего начал. Однако именно в этих отступлениях зачастую можно найти крупицы драгоценных фактов. Например, в конце XIX века у московских молочников считалось правилом хорошего тона вылить не проданное за день молоко на улицу, чтобы показать: утром вчерашним товаром торговать не будем. Рубинов сделал нечто подобное — вылил на свои страницы наше вчера, чтобы мы лучше понимали время, в котором живем сегодня. Константин Мильчин